Это ограбление случилось летом 2016 года. И произвело на меня неизгладимое впечатление.
читать дальшеБудильник зазвонил в семь тридцать утра, как ему, будильнику, и было положено. Разув, сомкнутые в начале третьего утра глазки, я мазнула пальцем по экрану, и с мыслью: «Еще пятнадцать минут» отрубилась. В следующий раз глазки открылись безо всяких сторонних воздействий и обнаружили страшную вещь: часы в спальне показывали восемь тридцать! Мозг среагировал однозначно: «Катастрофа, бля, сука, я опоздала!» Тело, тем временем, неторопливо поднималось с постельки и колупалось курить на балкон.
Заправившись утренней дозой никотина, организм пришел в согласие с самим собой. Не опаздываем, если ехать на велосипеде. Даже еще минут десять в запасе остается. Помыть голову, времени, конечно, нет, но скачать вчерашний файл с компа на флэшку чтоб попилить на работе; запаковать ноутбук; бросить на него шорты с майкой для дачи (муж после работы заберет), успеваю. Все собралась. Рюкзак на плечи, велик в лифт. Понеслась.
Переезд закрыт. По железной дороге следует состав с бронетехникой, всем интересно, фоткают. Какие, нахуй, танки?! Я на работу опаздываю! Влетаю на территорию родного предприятия без минуты девять. Wow, успела. Скорее, скорее – надо отметиться. Все. Можно расслабиться.
Стараясь дышать поспокойнее, качу велик по эстакаде. На встречу идет кладовщик Андрей.
– Доброе утро, – стараясь не задыхаться.
– Доброе, хм, а вы знаете, что нас ограбили ночью? Все вынесли, абсолютно все!
В мозгу возникает картина абсолютно пустого магазина, печально стоящих стеллажей из под семян, разбитых стекол, разлитой по полу моей сгущенки… Да что ж происходит?
Входу в подсобку никто не препятствует, электронные замки срабатывают как надо. Коробки, как обычно стоят на столе, окна, на первый взгляд, целы.
– А?
– А туда нельзя. – Оксана с радостью смотрит на меня и выдает «благую» весть: – Нас ночью ограбили. Кассу точно. И неизвестно, что еще. В диспетчерскую, пока нельзя, – и таинственно добавляет: – Там следы могут быть!
Стараясь не рассмеяться и счастливо не завопить: «Значит, сегодня не работаем!!!» тихонько сажусь на скамеечку в общем зале. Сижу. Жду развития событий.
Все ходят с постными мордами, кассирша верещит противным голосом о том, что она не виновата. Ни в чем. И о том, что вчера была рекордная, для этого сезона выручка она – никому. От слова совсем. Слушаем вопли, стараясь фильтровать их как несущественные. Сидим. Чего-то ждем. Походу, следственной группы. (В голове всплывают мельком просмотренные серии «Следа» и я подсознательно начинаю ожидать майора Майского).
Комплектовщица, уходящая с понедельника в отпуск, уныло прохаживается и вздыхает о зазря купленных пирогах.
Пироги? Какие пироги? Дружно идем пить чай в подсобку. Делать нечего. Начальства нет. Иду в курилку.
В курилке весело. Все обсуждают ограбление. Версии самые разнообразные. Внимательно слушаю. Стараясь сильно не затягиваться, грею уши. Версии: воров было три, нет два, да нет вообще один (и это главбух). Все подготовлено, нет, не подготовлено… Сигарета закончилась. Иду обратно. Скучиища... Все куда-то делись. А, нашла. Разбирают возвраты. Присоединяюсь. Вдумчиво и не торопясь считаю пакетики семян. Скучно.
– Твой клиент приехал! – влетает в наш унылый коллектив кассирша. – А как ты его отпустишь? Двери мы открывать не будем!
Провожу клиента тайными тропами. Выписываю накладную. Упс! Печати-то нет! Заперта, в подследственном помещении диспетчерской. Проблема… С четвертого этажа, как нельзя вовремя, спускается менеджер по закупкам, в обнимку с печатью. О! Проблемы больше нет.
Старший кладовщик, успокоенный целостностью паллетов с минеральными удобрениями, благодушно соглашается грузить кого угодно и где угодно. Выписываю клиенту пропуск на склад. Все. Драйв закончен. Семена досчитали без меня. Скучиищаа…
Внаглую открываю на чужом компе сайт с анекдотами, с трудом удерживаясь от втыкания флэшки и пиления. Это уже перебор, наверное.
А, что? Жрать надо идти? Идем. Салатик настрогали. С селедочкой. Надо брать. На пятерых. Судорожно ищем миску, достойную вместить сие прекрасное блюдо. О, салатничек. Сойдет.
Столовка закрыта. Ее тоже, того, взломали. Вся движуха на четвертом этаже. Там, в конференц-зале развернута полевая кухня. За длинным столом все увлечено жуют, нахваливая салатик. Буфетчица радуется, принесенной посуде. Забираем жрачку, линяем к себе. О следственной группе ни слова.
Все уже подустали. Обед съеден, посуда помыта. Сидим в подсобке. Слушаем визгливые вопли кассирши, о том, какая она молодец, и какие все суки вокруг. Не выдерживаю и иду курить.
В курилке снова весело. Преступление обрастает новыми подробностями. Внимательно слушаю, стараясь пореже затягиваться, запоминаю, ржу про себя. (Очень жалею об отсутствии редкостной суки, с которой можно было бы так классно позубоскалить о случившемся.)
Снова сидим в подсобке. Телефон надрывается. Все уже вялые. Я тоже.
– Это город, – отрываясь от чашки с чаем, пинает меня кассирша.
Подрываюсь, бегу к телефону, надеясь, что он сейчас заткнется. Не затыкается.
– «Дом семян», здравствуйте! – на выдохе выдаю в трубку я.
На другом конце, мой любимый клиент. (Первый раз его слышу, что не мешает быть ему любимым) Приехал, грузиться хочет, сука такая, вот чтоб тебе днем раньше не припереться или на день позже. Бляяя.
– А где вы? Ах, у шлагбаума? Стойте там, я сейчас выйду, встречу вас, – ласково щебечу я в трубку.
Выбегаю на эстакаду. Дождяра – стеной. И под этим, мне клиента идти встречать? Ну, где ты сука ненаглядная? Спрыгиваю под дождь.
Снова оформление документов на чужом компе. Неудобно. А, печать все же приперли, и за ней теперь на четвертый этаж не надо бегать.
Все отбились. Снова скука. От винегрета отрыжка, сигареты кончились. Ждем следственную группу, моем кости главному бухгалтеру и заодно какой-то знакомой девке, уволившейся за пять лет до меня и, походу, уже умершей.
Скууука. И, сука, все сильнее хочется курить. Сигареты в кармане кончились, осталась заначка, в ящике стола. А стол заперт в диспетчерской. Только желтой ленточки не хватает «ФЭС – ведутся следственные мероприятия – ФЭС». В сговоре с кладовщиком, тоже страдающим от никотиновой зависимости, созревает план проникновения в подследственное помещение, с целью добычи курева из ящика стола.
Бочком сдвигаюсь к двери. Мой сообщник в перчатках уже готов держать дверь. Болельщики сгрудились кучей и верещат на разные голоса: «Посмотри, что там мой платок валяется», «Ящики проверь!», «Не следи там сильно!»
Дверь открыта; легким, экономичным движением киборга в боевом режиме врываюсь в помещение. Окно открыто – зафиксировать, запомнить. Шкаф нараспашку – запомнить. Цель – ящик с пачкой сигарет. Пять шагов, не обращать внимания на бумаги, разбросанные по полу, и – вот она моя цель. Половина пачки Винстона!
Пять шагов обратно под сдавленные крики: «Шухер!». А, ничего не случилось. Только-то и всего, что пришел сисадмин. Проведать нас.
С сигаретами ожидание длится легче. Ох, как хорошо.
Снова скучаем, тоскливо слоняясь по территории. Информации – ноль. На часах уже около пятнадцати двадцати. О! Движуха! Полицейский УАЗик, разворачивается в нашем дворе и исчезает из поля зрения. Все подрываются. Кассирша снова верещит, что она не виновата, я мрачным голосом вменяю ей нарушение кассовой дисциплины и пророчу кандалы.
Ждем ментов... Ждем ментов… Всем уже интересно.
Приперся мрачный тип. Осмотрел нас тяжелым взглядом, и потребовал доступ в диспетчерскую. Ключ нашелся сразу, типа запустили и всем коллективом сгрудились в дверном проеме, ожидая следственных действий и майора Майского.
Тип зыркнул на нас, и велел не мельтешить и не устраивать цирк. Уползла в курилку со словами: «А хули я налоги плачу? Мне уже и цирк нельзя посмотреть?»
В курилке снова весело: ожидают допросов. Классических таких. Тихонько сижу в углу. Слушаю. Скучно. Допросов, походу, не будет.
Явился шеф и орет на кассиршу. Та трусливо приседает и вяло отвякивается. По мнению шефа во всем виновата она, и никто другой.
Возвращаюсь в зал. Приперлась следственная бригада полным составом. Шуруют в диспетчерской. Через окошко, видно как кассовый аппарат, вытащенный из помещения кассы, посыпают порошком для снятия отпечатков пальцев. Про себя думаю что эту грязь надо будет отмывать долго… Шуруют. Посыпают. О! Болгарку принесли. А нахуя? Пилят подоконник. Суки!
Следователь, молодая, веселая девушка, пытается выяснить у кого находится ключ, от диспетчерской. Выясняет. Скрывать эту информацию, я не нахожу важной.
Сходимся со следователем на почве велопрогулок. Но, ей надо работать. А у нас там, того, кассу взяли. Ухожу курить под звуки болгарки.
Вернулась. Поняла, что и мне надо поработать. Понедельничную доставку еще никто не отменял. Созваниваюсь с клиентом, согласовываю отгрузку, готовлю документы.
Упс. Опять нет печати. Подлизываюсь к Оксанке, которая вроде вхожа в подследственное помещение, и уговариваю ее выручить нашу печать для документов. Удается.
Сука, как же я устала! Следственная группа покинула наше скорбное помещение и переместилась в розничный магазин. Его тоже нехило подломили.
Отмываем от графитового порошка столы. Собираем выброшенные из ящиков документы и чулки. Подсчитываем ущерб.
Кассирша, доведенная до слез шефом, снова верещит что-то о своей невиновности. А я, блядь, на дачу хочу. Можно? Что, правда, можно? Рабочий день-то уже того, закончился. Ураааа!
На выходе сталкиваюсь, с кассиршей, демонстрирующей всем испачканные графитовой краской ладони, и усиленно жалующейся на жизнь. Но мне уже пофиг. Ко мне вопросов нет.
Валить отсюда, и поскорей!
читать дальшеБудильник зазвонил в семь тридцать утра, как ему, будильнику, и было положено. Разув, сомкнутые в начале третьего утра глазки, я мазнула пальцем по экрану, и с мыслью: «Еще пятнадцать минут» отрубилась. В следующий раз глазки открылись безо всяких сторонних воздействий и обнаружили страшную вещь: часы в спальне показывали восемь тридцать! Мозг среагировал однозначно: «Катастрофа, бля, сука, я опоздала!» Тело, тем временем, неторопливо поднималось с постельки и колупалось курить на балкон.
Заправившись утренней дозой никотина, организм пришел в согласие с самим собой. Не опаздываем, если ехать на велосипеде. Даже еще минут десять в запасе остается. Помыть голову, времени, конечно, нет, но скачать вчерашний файл с компа на флэшку чтоб попилить на работе; запаковать ноутбук; бросить на него шорты с майкой для дачи (муж после работы заберет), успеваю. Все собралась. Рюкзак на плечи, велик в лифт. Понеслась.
Переезд закрыт. По железной дороге следует состав с бронетехникой, всем интересно, фоткают. Какие, нахуй, танки?! Я на работу опаздываю! Влетаю на территорию родного предприятия без минуты девять. Wow, успела. Скорее, скорее – надо отметиться. Все. Можно расслабиться.
Стараясь дышать поспокойнее, качу велик по эстакаде. На встречу идет кладовщик Андрей.
– Доброе утро, – стараясь не задыхаться.
– Доброе, хм, а вы знаете, что нас ограбили ночью? Все вынесли, абсолютно все!
В мозгу возникает картина абсолютно пустого магазина, печально стоящих стеллажей из под семян, разбитых стекол, разлитой по полу моей сгущенки… Да что ж происходит?
Входу в подсобку никто не препятствует, электронные замки срабатывают как надо. Коробки, как обычно стоят на столе, окна, на первый взгляд, целы.
– А?
– А туда нельзя. – Оксана с радостью смотрит на меня и выдает «благую» весть: – Нас ночью ограбили. Кассу точно. И неизвестно, что еще. В диспетчерскую, пока нельзя, – и таинственно добавляет: – Там следы могут быть!
Стараясь не рассмеяться и счастливо не завопить: «Значит, сегодня не работаем!!!» тихонько сажусь на скамеечку в общем зале. Сижу. Жду развития событий.
Все ходят с постными мордами, кассирша верещит противным голосом о том, что она не виновата. Ни в чем. И о том, что вчера была рекордная, для этого сезона выручка она – никому. От слова совсем. Слушаем вопли, стараясь фильтровать их как несущественные. Сидим. Чего-то ждем. Походу, следственной группы. (В голове всплывают мельком просмотренные серии «Следа» и я подсознательно начинаю ожидать майора Майского).
Комплектовщица, уходящая с понедельника в отпуск, уныло прохаживается и вздыхает о зазря купленных пирогах.
Пироги? Какие пироги? Дружно идем пить чай в подсобку. Делать нечего. Начальства нет. Иду в курилку.
В курилке весело. Все обсуждают ограбление. Версии самые разнообразные. Внимательно слушаю. Стараясь сильно не затягиваться, грею уши. Версии: воров было три, нет два, да нет вообще один (и это главбух). Все подготовлено, нет, не подготовлено… Сигарета закончилась. Иду обратно. Скучиища... Все куда-то делись. А, нашла. Разбирают возвраты. Присоединяюсь. Вдумчиво и не торопясь считаю пакетики семян. Скучно.
– Твой клиент приехал! – влетает в наш унылый коллектив кассирша. – А как ты его отпустишь? Двери мы открывать не будем!
Провожу клиента тайными тропами. Выписываю накладную. Упс! Печати-то нет! Заперта, в подследственном помещении диспетчерской. Проблема… С четвертого этажа, как нельзя вовремя, спускается менеджер по закупкам, в обнимку с печатью. О! Проблемы больше нет.
Старший кладовщик, успокоенный целостностью паллетов с минеральными удобрениями, благодушно соглашается грузить кого угодно и где угодно. Выписываю клиенту пропуск на склад. Все. Драйв закончен. Семена досчитали без меня. Скучиищаа…
Внаглую открываю на чужом компе сайт с анекдотами, с трудом удерживаясь от втыкания флэшки и пиления. Это уже перебор, наверное.
А, что? Жрать надо идти? Идем. Салатик настрогали. С селедочкой. Надо брать. На пятерых. Судорожно ищем миску, достойную вместить сие прекрасное блюдо. О, салатничек. Сойдет.
Столовка закрыта. Ее тоже, того, взломали. Вся движуха на четвертом этаже. Там, в конференц-зале развернута полевая кухня. За длинным столом все увлечено жуют, нахваливая салатик. Буфетчица радуется, принесенной посуде. Забираем жрачку, линяем к себе. О следственной группе ни слова.
Все уже подустали. Обед съеден, посуда помыта. Сидим в подсобке. Слушаем визгливые вопли кассирши, о том, какая она молодец, и какие все суки вокруг. Не выдерживаю и иду курить.
В курилке снова весело. Преступление обрастает новыми подробностями. Внимательно слушаю, стараясь пореже затягиваться, запоминаю, ржу про себя. (Очень жалею об отсутствии редкостной суки, с которой можно было бы так классно позубоскалить о случившемся.)
Снова сидим в подсобке. Телефон надрывается. Все уже вялые. Я тоже.
– Это город, – отрываясь от чашки с чаем, пинает меня кассирша.
Подрываюсь, бегу к телефону, надеясь, что он сейчас заткнется. Не затыкается.
– «Дом семян», здравствуйте! – на выдохе выдаю в трубку я.
На другом конце, мой любимый клиент. (Первый раз его слышу, что не мешает быть ему любимым) Приехал, грузиться хочет, сука такая, вот чтоб тебе днем раньше не припереться или на день позже. Бляяя.
– А где вы? Ах, у шлагбаума? Стойте там, я сейчас выйду, встречу вас, – ласково щебечу я в трубку.
Выбегаю на эстакаду. Дождяра – стеной. И под этим, мне клиента идти встречать? Ну, где ты сука ненаглядная? Спрыгиваю под дождь.
Снова оформление документов на чужом компе. Неудобно. А, печать все же приперли, и за ней теперь на четвертый этаж не надо бегать.
Все отбились. Снова скука. От винегрета отрыжка, сигареты кончились. Ждем следственную группу, моем кости главному бухгалтеру и заодно какой-то знакомой девке, уволившейся за пять лет до меня и, походу, уже умершей.
Скууука. И, сука, все сильнее хочется курить. Сигареты в кармане кончились, осталась заначка, в ящике стола. А стол заперт в диспетчерской. Только желтой ленточки не хватает «ФЭС – ведутся следственные мероприятия – ФЭС». В сговоре с кладовщиком, тоже страдающим от никотиновой зависимости, созревает план проникновения в подследственное помещение, с целью добычи курева из ящика стола.
Бочком сдвигаюсь к двери. Мой сообщник в перчатках уже готов держать дверь. Болельщики сгрудились кучей и верещат на разные голоса: «Посмотри, что там мой платок валяется», «Ящики проверь!», «Не следи там сильно!»
Дверь открыта; легким, экономичным движением киборга в боевом режиме врываюсь в помещение. Окно открыто – зафиксировать, запомнить. Шкаф нараспашку – запомнить. Цель – ящик с пачкой сигарет. Пять шагов, не обращать внимания на бумаги, разбросанные по полу, и – вот она моя цель. Половина пачки Винстона!
Пять шагов обратно под сдавленные крики: «Шухер!». А, ничего не случилось. Только-то и всего, что пришел сисадмин. Проведать нас.
С сигаретами ожидание длится легче. Ох, как хорошо.
Снова скучаем, тоскливо слоняясь по территории. Информации – ноль. На часах уже около пятнадцати двадцати. О! Движуха! Полицейский УАЗик, разворачивается в нашем дворе и исчезает из поля зрения. Все подрываются. Кассирша снова верещит, что она не виновата, я мрачным голосом вменяю ей нарушение кассовой дисциплины и пророчу кандалы.
Ждем ментов... Ждем ментов… Всем уже интересно.
Приперся мрачный тип. Осмотрел нас тяжелым взглядом, и потребовал доступ в диспетчерскую. Ключ нашелся сразу, типа запустили и всем коллективом сгрудились в дверном проеме, ожидая следственных действий и майора Майского.
Тип зыркнул на нас, и велел не мельтешить и не устраивать цирк. Уползла в курилку со словами: «А хули я налоги плачу? Мне уже и цирк нельзя посмотреть?»
В курилке снова весело: ожидают допросов. Классических таких. Тихонько сижу в углу. Слушаю. Скучно. Допросов, походу, не будет.
Явился шеф и орет на кассиршу. Та трусливо приседает и вяло отвякивается. По мнению шефа во всем виновата она, и никто другой.
Возвращаюсь в зал. Приперлась следственная бригада полным составом. Шуруют в диспетчерской. Через окошко, видно как кассовый аппарат, вытащенный из помещения кассы, посыпают порошком для снятия отпечатков пальцев. Про себя думаю что эту грязь надо будет отмывать долго… Шуруют. Посыпают. О! Болгарку принесли. А нахуя? Пилят подоконник. Суки!
Следователь, молодая, веселая девушка, пытается выяснить у кого находится ключ, от диспетчерской. Выясняет. Скрывать эту информацию, я не нахожу важной.
Сходимся со следователем на почве велопрогулок. Но, ей надо работать. А у нас там, того, кассу взяли. Ухожу курить под звуки болгарки.
Вернулась. Поняла, что и мне надо поработать. Понедельничную доставку еще никто не отменял. Созваниваюсь с клиентом, согласовываю отгрузку, готовлю документы.
Упс. Опять нет печати. Подлизываюсь к Оксанке, которая вроде вхожа в подследственное помещение, и уговариваю ее выручить нашу печать для документов. Удается.
Сука, как же я устала! Следственная группа покинула наше скорбное помещение и переместилась в розничный магазин. Его тоже нехило подломили.
Отмываем от графитового порошка столы. Собираем выброшенные из ящиков документы и чулки. Подсчитываем ущерб.
Кассирша, доведенная до слез шефом, снова верещит что-то о своей невиновности. А я, блядь, на дачу хочу. Можно? Что, правда, можно? Рабочий день-то уже того, закончился. Ураааа!
На выходе сталкиваюсь, с кассиршей, демонстрирующей всем испачканные графитовой краской ладони, и усиленно жалующейся на жизнь. Но мне уже пофиг. Ко мне вопросов нет.
Валить отсюда, и поскорей!